Неточные совпадения
Есть поверье, будто волшебными средствами можно получить неразменный рубль, т. е. такой рубль, который, сколько
раз его ни выдавай, он все-таки опять является целым в кармане. Но для того, чтобы добыть такой рубль, нужно претерпеть большие страхи. Всех их я не помню, но знаю, что, между прочим, надо
взять черную без единой отметины кошку и нести ее продавать рождественскою ночью на перекресток
четырех дорог, из которых притом одна непременно должна вести к кладбищу.
— Ну, все равно,
возьми и с платочком, чистенький, пригодится, может,
четыре двугривенных тут, может, понадобятся, прости, голубчик, больше-то как
раз сама не имею… прости, голубчик.
Он не прочь и покутить: часто просил шампанского и один
раз, при Накамуре, так напился с
четырех бокалов, что вздумал было рассуждать сам, не переводить того, что ему говорили; но ему сказали, что
возьмут другого переводчика.
Кротость агнца, однако, не помешала Хвостову в 1806 г. уничтожить японские магазины и
взять в плен
четырех японцев в Южном Сахалине на берегу Анивы, а в 1807 г. он вместе со своим другом Давыдовым разгромил японские фактории на Курильских островах и еще
раз поразбойничал на Южном Сахалине.
Кормилицу мою, семидесятилетнюю старуху Домну, бог благословил семейством. Двенадцать человек детей у нее, всё — сыновья, и все как на подбор — один другого краше. И вот, как только, бывало, пройдет в народе слух о наборе, так старуха начинает тосковать.
Четырех сынов у нее в солдаты
взяли, двое послужили в ополченцах. Теперь очередь доходит до внуков. Плачет старуха, убивается каждый
раз, словно по покойнике воет.
И вот, по какому-то наитию, однажды и обратился Александров к этому тихонькому, закапанному воском монашку с предложением купить кое-какие монетки. В коллекции не было ни мелких золотых, ни крупных серебряных денег. Однако монашек, порывшись в медной мелочи,
взял три-четыре штуки, заплатил двугривенный и велел зайти когда-нибудь в другой
раз. С того времени они и подружились.
Кроме того, Сушилов сам изобретал тысячи различных обязанностей, чтоб мне угодить: наставлял мой чайник, бегал по разным поручениям, отыскивал что-нибудь для меня, носил мою куртку в починку, смазывал мне сапоги
раза четыре в месяц; все это делал усердно, суетливо, как будто бог знает какие на нем лежали обязанности, — одним словом, совершенно связал свою судьбу с моею и
взял все мои дела на себя.
Сын молча
взял цеп, и работа пошла в
четыре цепа: трап, та-па-тап, трап, та-па-тап… Трап! — ударял после трех
раз тяжелый цеп старика.
— Хорошо, что заранее, по крайней мере, сказала! — проговорил князь почти задыхающимся от гнева голосом и затем встал и собрал все книги, которые приносил Елене читать,
взял их себе под руку, отыскал после того свою шляпу, зашел потом в детскую, где несколько времени глядел на ребенка; наконец, поцеловав его горячо
раза три —
четыре, ушел совсем, не зайдя уже больше и проститься с Еленой.
Послушайте, знаете, я вам еще скажу: мне
раз в Т. вдруг
четыре тысячи рублей понадобились, и он мне выдал их в одну минуту, безо всякого документа, с искреннею радостью, что мог угодить, и ведь я же
взял тогда, я ведь из рук его
взял, я деньги брал от него, слышите, брал как у друга!
От слов матушки Спиридона бросало то в жар, то в пот, потому что он был уверен, что не потрафит. За шитье моего костюма он
взял 1 руб. 20 коп., а за костюм Победимского 2 руб., причем сукно, подкладка и пуговицы были наши. Это не может показаться дорого, тем более, что от Новостроевки до нас было девять верст, а портной приходил для примерки
раза четыре. Когда мы, примеряя, натягивали на себя узкие брюки и пиджаки, испещренные живыми нитками, матушка всякий
раз брезгливо морщилась и удивлялась...
Козулькой называется расстояние в 22 версты между станциями Чернореченской и Козульской (это между городами Ачинском и Красноярском). За две, за три станции до страшного места начинают уж показываться предвестники. Один встречный говорит, что он
четыре раза опрокинулся, другой жалуется, что у него ось сломалась, третий угрюмо молчит и на вопрос, хороша ли дорога, отвечает: «Очень хороша, чёрт бы ее
взял!» На меня все смотрят с сожалением, как на покойника, потому что у меня собственный экипаж.
После ужина вдруг
взял бутылку вина и собрался идти гулять. Настасья Николаевна испугалась и шепотом умолила актера пойти вместе с ним. До
четырех часов они шатались по острову, Андреев выпил всю захваченную бутылку; в
четыре воротились домой; Андреев отыскал в буфете еще вина, пил до шести, потом опять потащил с собою актера к морю, в пещеру. Тот не мог его удержать, несколько
раз Андреев сваливался, — к счастию, в безопасных местах, воротились только к восьми утра. Андреев сейчас же завалился спать.
Борьба была неравная, и семьдесят лет
взяли свое. С трудом дотащился он до Кобрина и здесь слег. Хотя он и написал в Петербург, что остановился только на
четыре дня, но такое решение не основывалось ни на чем, кроме надежды, и остановка потребовалась в десять
раз длиннее. Здесь болезнь его развилась и выразилась в новых, небывалых еще симптомах.
— Бой идёт уже третий день… — отвечал хорунжий. — Японцы
четыре раза меняли позиции своих батарей, но мы счастливо и метко подбивали их, и наконец некоторые батареи замолчали… Японцы стали отступать… Мы подбили у них около десяти орудий, и полковник Трухин с двумя сотнями казаков отправился
взять подбитые орудия, но сотни были встречены цепью стрелков, открывших сильный огонь, и принуждены были отступать.
Казак сидит день, сидит два, просидел и третий до самого до вечера и думает: «Срок кончился, а щоб мене сто чортиев сразу
взяли, як дома скучно… а Пиднебеснихин шинок як
раз против моей хаты, из окон в окна: мини звидтиль все видно будет, як кто-нибудь пойдет ко мне в хату, А я тем часом там выпью две-три або
четыре чвертки… послухаю, що люди гомонят що в городу чуть… и потанцюю — позабавлюся».